Главный страх

Еду в метро, сливаю, наблюдаю за местом где язва двенадцатиперстной кишки. Сейчас там язвы нет, зато много напряжения, которое никак не рассасывается, оно там почти всегда. Думаю про Донское, про монологи И., которые бьют прямо туда, в это место.

Разбираю, почему я убегаю от него на контакте. Рассуждения такие:

Боюсь, что И. покажет, что ощущений нет. Этот страх возникает, когда: 1)ощущения есть с другими, но пропадают с ним, 2) заменяю ощущения представлениями. В первом случае меня подавляет страх не оправдать доверия, во втором – страх разоблачения. В обоих случаях воспринимаю этот контакт как принуждение к нежелательному для меня действию. Ассоциация с принуждением сама притянула детское воспоминание о ситуации, которую можно охарактеризовать как насилие над личностью. Воспоминание частое, я привыкла и не обращала на него внимания, но тут впервые увидела его непредвзято, по-новому. Оно как будто само всплыло в какой-то ясности, и вдруг стало очевидно, что это и есть главный страх – быть загнанной в угол. Что-то дернулось внутри, в том «язвенном» месте, и во всем теле появилось ощущение, которое называется «осенило». Как пазл сложился. На вопрос кто убегает от контакта? или кто верещит тонким голоском? сам собой пришел ответ – жертва. Захотелось плакать, слезы дошли до глаз, но не пролились. Спускаюсь по ступенькам перехода, думаю про это открытие, промахнулась мимо ступеньки, адски подвернула ногу. Тут наконец накрыло слезами, прямо потоком. Ощущения: радость, облегчение, язва заткнулась, все в этом месте расслабилось и успокоилось. Целый день там спокойно было. На следующий день опять начало подбираться напряжение, но не так сильно как раньше. Слежу за ним из безволевого состояния. Успокаиваю.

Нога пришлась очень кстати, т.к. боль освободила все внутри. Но возникает вопрос – а почему, собственно, она подвернулась? Не от эмоций ли? Или голова включилась? Я считаю, это оттого, что увлеклась рассматриванием подсказок, которые только сейчас сложились в целостную картину, и прошляпила ступеньку.

Подсказки были такие:

1) Четкая связь между убеганием от «принудительного» контакта и ситуацией из детства.

2) Тот факт, что я не рассказала про детское происшествие И. и М., при том что неизменно рассказывала о нем всем людям, с которыми начинала близко общаться. Почему? Потому что тем людям рассказывать было БЕЗОПАСНО: они ничего не смогли бы сделать с этой информацией, не смогли бы копнуть глубже и сделать выводы, обнаружить эту часть меня, которая прячется. И. и М. – совсем другое дело.

3) И. как-то заметил, что у меня бывает получается в одиночку, но разлаживается на контакте с партнером. Еще как-то раз спросил, почему я часто делаю вот так (в этом месте он изобразил резкий подскок, конечности вжались в центр, и все тело схлопнулось в один комок). Похожий случай произошел сейчас в Донском, когда А. неожиданно до меня дотронулась. По-моему, я захлопнулась с какой-то космической скоростью. Получается, я панически боюсь прикосновений. То же на контакте: партнер же трогает меня. Какая-то часть меня уже не боится прикосновений, а боится та, которая жертва.

Как бы то ни было, я испытала счастье, неважно что через боль, и неважно, что не такое уж огромное открытие: как говаривал Юрий Антонов, «а то, что понято с трудом, то мне дороже».

Больше всего на свете хочу успокоиться и увидеть наконец себя. Этим сейчас занимаюсь, главное не останавливаться. Не забывать наблюдать за нутром. Тяжесть, распор, пульсация. Не давать себе отвлекаться от ощущений на эмоции, возвращать себя к ним как к точке. 

Добрая гора